[Главная_страница] [Новости] [Стихи] [Рассказы] [Песенник] [Ролевые_игры] [Wanted!] [Дружественные_ссылки] [Гостевая_книга]


Как трактирщица Гвен за Томаса-Рифмача замуж вышла и что тогда творилось в веселой Англии.

Здрасте! Пошли вам Бог здоровья. А я вот хозяйка трактира, что в Мансфилде, у самых ворот. "У двух кошек" называется. Э, добрый человек, не держим мы кошек. А просто служанки мои прозываются Кэтлин и Кэтрин. Вот я подумала, да название такое на вывеску и заказала. Чем плохо?

…Меня-то? Гвен меня зовут, Гвендайлон то бишь, из Фарроуда. Да что-то вы никак подшучиваете, добрый человек, какая ж я молоденькая, мне уж, стыдно сказать, третий десяток пошел. Я уже замужем второй раз.

…Не-е, мужа сейчас дома нету. Нет, и не волшебник. Хуже волшебника, охальник вы этакий! Менестрель у меня муж! Во-во, и на все графство ославит. Кто? Да Томас-Рифмач.

Как так получилось? Да вы, добрый человек, я вижу, что до девок охочи, что до историй! Ну да ладно, сказки сказывать я и сама люблю…


Дело было, когда еще шерифом в Ноттингеме сидел сэр Ральф де Браси, а на троне - принц Джон, пропащая душа. Вот ровно в тот год, как вернулся Ричард, все и случилось.

Года за два до того я как раз замуж выскочила за Вилли Кромби, что в Палестине был и вернулся обратно калекой, но с полной кубышкой серебра. Вот на те деньги мы трактир и открыли. А как дела пошли на лад, Вилли затеял напиваться каждый вечер, ну с крыши и свалился и шею себе сломал. Я дела не бросила, взяла кузину свою Кэтрин в служанки, да еще Кэтлин, да Джека Брекли с сестрою, переименовала заведение-то и дальше стала работать.


Работа, что ни говори, тяжелая, но развеселая! Кто только не заходит, я вам скажу. И король был, и нищий был. Честно! По первости народу было мало: один-два рыцаря, егеря из лесу, граф наш милорд Драммонд с сыном и с племянником… Вот как раз тогда первый раз пришел к нам Томас-Рифмач, тот, что младший… А вы не знали? Да, их двое. И похожи, что близнецы!.. Том еще с собой рыцаря испанца привел. Рыцарь Розы он назывался, помню. Такой тощой, и глаза-то так горят… Ну не о нем речь. А Том-то, Том нам за еду песнями взялся платить. А потом и просто запел соловьем. Эх, красота была…


А потом был в Ноттингеме большой праздник, и там, видать, те, кто у нас бывал, всем обсказали про наш трактир.

И после праздника народищу набежало видимо-невидимо! - и рыцари, и народ попроще, и цыгане, и менестрелей целая стая! И все хотят всего и сразу, а то еще взяли моду - в дверях кухни стоять и чего-то громко требовать. Мы с Кэтлин да с Мэри, Джековой сестрой, крутимся как волчки. А Джека с Кэт - то третья наша служанка, моя кузина - я как раз на ярмарку отослала, вот беда! Рук не хватает. Спасибо, добрый купец нам за кормежку дрова поколол. Благослови его Господь! А то бы совсем замотались.

Тут еще беда, какой не ждали: сам принц Джон явился. Ой, и не по чину принцу в трактире пировать! А вот поди ж ты… Мы пока ему да свите его все принесли, с ног сбились. А пока бегали, пришел посыльный от Ее Величества эн Элеонор. Соли требовал. Мы ему соли отсыпали, а он нам крону дает. Вы подумайте только - крону! Наскребла я ему сдачи, все отдала, что было, а было-то уж фунтов десять. Потом еще Мэгги, трактирщица из Кроссроуда, тоже за солью приходила.


Вот так мы прыгаем, ровно кузнечики, и тут смотрю - входит Скрэтч. А это дело было ночью после праздника. Решили мы с Мэри по короткой дороге пройти из Ноттингема домой, потому что торная дорога страсть как разбита была. И набрели в темноте на одинокий костер. Я и спрашиваю: Господи благослови вас, люди добрые, как бы нам тут на Мансфилд пройти? А те, у костра, только я Господа помянула, как зашипят! Ой, думаю, недобрая встреча. Вольно ж было короткой дорогой идти! Но делать нечего, а те к костру звать стали. Подошли мы и видим - сидят трое, два мужика да девица, и у того, кто говорит, рожа до чего непотребная - ужас! Он и представился, дескать, Старина Скрэтч.

Ну, я перед тем, как назваться, перекрестилась - а они плюются. Я тогда, грешным делом, подумала, что это мы к фэйри попали, и с перепугу имени своего не назвала, а сказала, что зовут меня Дженни - и впрямь иногда так называют, потому что сказать Гвендайлон или даже Гвен некоторым трудно бывает. Ну и сказала, что вдова. И давай этот Скрэтч выспрашивать, чем я в жизни недовольна. Ух и страху я натерпелась! Нельзя ж было ему правду говорить, да и врать грешно. Уж как я виляла, уж каких словес наплела… Еле живая оттуда ушла и Мэри за собой увела, благо она молчала все время.

По дороге мы забрели в женский монастырь и там исповедовались. Сказать по правде, я подумала, что мы легко отделались. Но ночью во сне явился мне ангел Господень и сказал, что то вовсе не фэйри были, а слуги нечистого. И вот средь бела дня является в трактир этот самый Скрэтч - и прямиком ко мне! У меня сердечко-то так в пятки и ухнуло. Господи, спаси и помилуй нас, грешных! И не ведаю, за что мне такое наказание…

А только хоть Скрэтч и черт, все одно заговорить толком не успел, потому что я по трактиру вертелась, как коза с репьем под хвостом! Он только и шепнул, что, дескать, поболтать бы надобно, да с тем и ушел. Я думала, помру от облегченья!


А тут еще вдобавок прибежали девки из деревни и давай верещать: в Ноттингеме чума! А как раз в это время прошел слух, что шериф сэр Ральф супротив королевской власти восстал, и все поехали его замирять. В городе пусто, из благородных один дю Лак, графский племянник. На голове кудри, в голове ветер. Я к нему, дескать, ворота бы надо закрыть, да костер развести… И аккурат в ту минуту видим - тащится старуха по дороге. Она на нас один раз как зыркнула - у меня язык с перепугу чуть не отнялся. Ой, какая харя! Что Скрэтч, он рядом с нею красавчик! А сэр дю Лак, даром что разгвоздяй редкий, ажно рукой без перчатки головню горящую схватил и на старуху машет и молитву читает. Ек-зор-цизьм.

А тут вдруг из Ноттингема народ обратно повалил, говорят, вранье это все и нету там никакой чумы. Старуха-то и сгинула, как не было ее.


И поди ж ты, только мы от нее отдышались, как влетает в кухню привидение и пива требует! Нет, добрый человек, не шучу! Именно привидение и именно пива! Мы как завизжим… Леди Марион, компаньонка графини леди Элейн, заходит и говорит: мол, что это вы, глупые саксонские курицы! - потом сама увидала, вся побелела - сейчас без памяти грохнется. Но тут призрак убрался, а потом пришел кто-то от графа и попросил привидение не гонять, потому что это их Драммондовское фамильное привидение, зовут прабабушка Бьенпенсанта и оно не злое. Ну, мы, конечно, крест у входа в кухню установили и попросили святого отца молитву над крестом прочесть. Да только Санта все равно сквозь стены летала.

Вот такие веселые дела творились… Да вы меня не торопите, добрый человек. Это я все к свадьбе речь веду.


Под конец дня, мы уже закрывались, опять явился Скрэтч. Отозвал меня в сторонку… и предложение сделал. Я и не помню, как отболталась. Господи помилуй, что деется! Он же мне христианским браком взаправдашним сочетаться предложил!

А ввечеру у нас королева эн Элеонор обедала. И король Ричард, и шериф, и все. Только принц Джон кружкой пива удовольствовался. По-моему, с королем за одним столом сидеть стеснялся.

А ночью после того обеда сели мы на кухне - косточки поглодать, про жизнь поговорить, вина опять же…


… - Спите спокойно, добрые горожане! В Мансфилде все спокойно…

Это граф Драммонд с оруженосцем наш город дозором обходят. В Мансфилде нет стражи, вот милорд и бдит. Мерзнет, мокнет, зубами щелкает, но бдит. А как к нам зайдет - тут ему и отвара горячего, и вина глоточек, а хоть бы даже и самой глухой ночью. Мы нашего графа любим и бережем.

Кэтлин, служанка моя, все пытается строить ему глазки - а также обоим Томасам-Рифмачам и кому-то еще, - а я так из кожи вон готова вылезти, чтобы подкормить графа чем-нибудь вкусным. Еще бы, он худой как жердь! И такой славный, меня сестренкой называет, не брезгует у нас на кухне посидеть за разговором. Добрый у нас граф, дай Бог ему здоровья!

Томас-младший сидел и голубую ленту на рукаве этак угрюмо теребил. Я все допытывалась, что с ним случилось. Ведь раз он не улыбается, значит - беда стряслась. Девушка бросила? Заветное желание потерял? Не сказал. Желаю, говорит, напиться и забыться. Что ж, это - можно! На то и трактир. Только мы никому, кроме добрых друзей, вина не подавали.

Намедни, как заварушка в Ноттингеме была, Томас отказался идти на войну. Встал подбоченясь, меч достал да и говорит: "Пускай там лорды ссорятся, а я буду защищать этот трактир!" Меня аж слеза прошибла. А ночью-то, как все у огня сидели, Джек, работник наш, и говорит: "Каждый, мол, в понятие Родины вкладывает что-то свое. Вот, к примеру, Том…" Ой, как все хохотали! Граф заливается, сын его туда же, и оруженосец вежливо хихикает. Умора!

Ну, Том давай отмахиваться, дескать, ничего такого я в виду не имел, но все равно мне этот трактир что дом родной… И тут же - графу в ноги: мол, была не была, и ночь такая лунная, вино хмельно, милорд, это я соблазнил вашу дочь!

Мы сидим ни живы ни мертвы: а ну как граф прогневается? Хоть с тех пор времени изрядно прошло, хоть и говорили, что это кто еще кого соблазнил, и который Том там был… А все ж родная дочь. А граф смеется: ты, говорит, не беспокойся, я ее скорее повешу, чем тебя - она-то из дома со всеми драгоценностями сбежала!

Тут мне как что в голову ударило. И как дошла до меня очередь, я и говорю: Томас-Рифмач, возьми меня в жены! Том, бедняга, аж поперхнулся. Я, говорит, подумаю. А я ему: ты думай, только долго не тяни.


А утром-то, смотрю, он в уголке с Джилл воркует. Ну, думаю, Гвен, дура ты набитая. Может, он вечор так и печалился, что Джилл его отшила, и куда ты тут - ну, не со свиным рылом, но по меньшей мере с красными руками. Он менестрель, бродячая душа, огонек в ночи, а ты кто? - Королева грязных мисок. Тут же, смотрю, и Кэтлин сидит пригорюнившись. Видно, не я одна на парня глаз положила. Ну да кто успел, тот и съел, а то еще обе в дураках останемся.


Тут пошла кутерьма, суматоха, народ в ставку Ее Величества повалил - на Божий Суд смотреть. Это шериф сэр Ральф за грехи свои перед Господом ответ держал. А мы смотреть не пошли, сидели себе дома. Джек с кем-то из деревни на шестах схватился, тоже мы порадовались - как-никак, зрелище.

Потом гроза случилась, и уж после нее все обратно поперли - в Ноттингем, потому что Купальская ночь была. У нас деревце цыгане утащили, мы не догнали их, а потом и вовсе рукой махнули, дескать, ищи теперь ветра в поле! Поэтому, пока все в Кроссроуде веселились, мы себе спокойно на кухне сидели. Пришли оба Рифмача - старший-то, времени даром не теряя, на цыганке женился и в табор ушел, - граф с оруженосцем пришли, Бьенпенсанта, лекарка… Джек побежал королеве заказ относить - она нам ужин праздничный заказала. Да и нам с того праздника угощения перепало.


Сидим, угощаемся, песни слушаем. Том-старший к себе пошел, младший остался. Ну вот, думаю, приспело времечко, пора с ним поговорить по душам. Только рот раскрыла - и тут влетает к нам Мэгги из Кроссроуда. Пойдем, говорит, Том, ты мне в Кроссроуде срочно нужен! Том и так, и этак отнекивался, только она его за руку цап, да и вон. Мы только рты поразевали.

Тут меня такая досада взяла! Это что ж получается, пока я тут, можно сказать, томлюсь да изнываю, над Томом моим другая баба такую власть имеет, чтобы среди ночи его с теплого местечка сорвать! Ах ты, стерва, зараза липучая! И так я разгневалась, хотела было горшком об пол хлопнуть, да пожалела вещь бессловесную и другое дело задумала. Спрашиваю, не знает ли кто, где бы ведьму сыскать, чтобы на разлучницу порчу навести? А на ту пору граф уже ушел к себе, так что были, почитай, все свои. Джек и говорит, мол, Гвен, да на кой тебе ведьма, если у нас черт знакомый есть.

Тут я призадумалась: черт ведь, известное дело, душу мою за помощь попросит! А тут как раз Мэри Брекли и говорит: вот что, хозяйка, я тут погрустила и ленту свою голубую сожгла, так что давайте я свою душу черту продам за такое дело.

Только мы договорились, какую цену за душу возьмем, как мимо фэйри идут. Идут и огоньки повсюду зажигают. И так эти огоньки засияли радостно, так светло, как будто чудеса какие-то по всей земле твориться стали. Смотрю я на это и думаю, вот кабы мне сейчас чуда…

И тут возвращается Том.


Ну, я долго тянуть кота за хвост не стала. Сразу спросила: мол, так ты подумал? Женишься на мне или нет?

Том этак по сторонам огляделся, воздуха в грудь набрал, будто с обрыва в омут прыгать собирался, и отвечает: "Женюсь!" Вот ведь и вправду чудо приключилось…

Стали мы думать, как бы нам это дело сделать. Ведь Купальская ночь кончается, все священники, кто еще не спит, в Кроссроуде через костер скачут! Подумали мы, да и решили, что повенчаемся, как предки наши делали, над текучей водой. А тут как раз дождик закрапал.

Так мы и на мост и вышли: снизу вода, сверху вода, а по сторонам огоньки фэйри горят да наши друзья со свечами, от тех огоньков зажженными, стоят. И как раз восход. И тихо…

Поклялись мы друг другу в любви вечной, да и бросила я в воду свою голубую ленту: не было у меня заветного желания, а счастье само пришло.

…А поутру, как мимо Старина Скрэтч проходил, мы с Мэри к нему подошли и душу все ж таки на продажу предложили. Так и договор заключили: желает, дескать, девица Мэри стать частицею неба в обмен на свою бессмертную душу. Это у нее такое заветное желание было, только его никак выполнить было нельзя…


Вот с тех пор, добрый человек, я и замужем за Томасом-Рифмачом. Правда, Скрэтч, как о том узнал, взревновал и меня проклял. Будешь, говорит, и на том свете трактирщицей! Но я в долгу не осталась: мол, буду, друг ситный, и тебя на сковородке стану маслом поливать!


(c)Eswet, 2000

Хостинг от uCoz